Сокращённый вариант 3 главы «Элементарного учебника дианализа»,
ссылки, комментарии и приложения см. в ученике
Завьялов В.Ю.
7. Имагинация
Имагинация – общеупотребимый международный термин, обозначающий процесс воображения, продуцирование образов, их трансформацию в данном процессе творения, результат творения. Иногда, по- французки, добавляют вторую «м» - иммагинация, но это – редкий термин. Его использовали только поэты-иммажинисты в конце позапрошлого века. В России в последние годы распространяется методика Лейнера, имеющая несколько названий: катативно-имагинационная психотерапия, символдрама, кататимное переживание образами, аффективно-направленное воображение. Методика Лейнера – сильно облегченный психоанализ с помощью образов-мотивов. Эта методика очень проста в освоении и понятна для начинающих психологов. Она содержит предельно конкретный набор используемых образов и напоминает американские комиксы или картинки, которые используются в детских садах для маркировки шкафчиков.
Использование воображения в психотерапии – «новость, старая как мир». В 1918 году русский психолог А.П. Нечаева разработал методику вызывания образов воображения различными стимулами , которая во многом опередила появившиеся в 1975 году работы Гриндера и Бендлера по техникам манипуляции образами представлений (НЛП). Современные психотерапевты не знают и работ В.Н.Касаткина, который изучал сновидные образы. И не только изучал, собрав за несколько лет 50 000 отчетов о сновидениях (Фрейд анализировал несколько десятков сновидений) исследователь научился вызывать определенные сновидения, подбирая различные стимулы.
Современная психотерапия, зародившаяся во Франции одновременно с принятием декларации о правах человека 200 лет назад, началась именно с обсуждения вопроса о роли воображения в возникновении псевдоболезней («неврозов»), истинных болезней, целительстве, плацебоэффектах.
В истории психотерапии, похоже, все наиболее известные представители этой профессии использовали так или иначе образы воображения в своей работе. Чаще всего упоминаются следующие авторы:
Фрейд — «Образ как «техники концентрации»;
Юнг — «Активное воображение»;
Стампф — «Эмплозивная терапия»;
Вольпе — «Систематическая десенсибилизация»;
Шульц — «Высшая ступень аутогенной тренировки»;
Ассаджиоли — «Психосинтез с помощью воображения»;
Лейнер — «Направленное аффективное воображение».
В психотерапии вообще невозможно обойтись без воображения. Даже «просто понять» то, о чем говорит клиент, какую ситуацию он живописует, консультант не способен без воссоздающего воображения. Психотерапевт без воображения – это нонсенс, абсолютно непредставимо. Такой психотерапевт не выдержит и двух клиентов подряд – не о чем будет говорить с ними. Настоящие клиенты психотерапевта – люди с воображаемыми болезнями! Врач без воображения обречен просто ненавидеть тех клиентов, у которых нет серьезной физической болезни, а только «эмоции», «нервы», «воображение», и поскорее избавляться от них. Вся история развития учения о неврозах и практика их лечения свидетельствует о непринятии «официальной медициной» психотерапии, как метода лечения воображаемых болезней. Невротики всегда были «пасынками медицины», остаются таковыми и в настоящее время. Если у человека гепатит или рак в 3 стадии – это «понятно» обыкновенному врачу. А если – «истерические примитивные реакции», или, что еще хуже, – сексуальная неудовлетворенность в браке и навязчивые эротические фантазии, то это – «вообще не медицина»!
Моя научная деятельность началась с систематического исследования функции воображения в психиатрии клинической психологии и психотерапии. Первые статьи были посвящены исследованию функции воображения при различных болезненных состояниях, включая алкоголизм, неврозы, суицидальное поведение, височную эпилепсию, а также анализу литературных сюжетов и поведения персонажей этих произведений. Оказалось, например, что в американской литературе 20 столетия очень много достаточно точных описаний психопатологии человека.
Использование образности значительно облегчает и ускоряет «обработку» симптомов, если психотерапию понимать как метод помощи в «переваривании» эмоциогенной информации, согласно взглядам известного польского психиатра Кемпинского, о «информационном метаболизме».
Пример 3.6.
Женщина 35 лет, около шести месяцев страдает от «невыносимых» болей в области сердца. Много раз исследовалась, но никакой серьезной патологии обнаружено не было. Рекомендовано лечение психотерапией.
Клиентка оказалась очень гибкой и восприимчивой в работе с образами. За один сеанс имагинации удалось переработать основной симптом кардиофобии — острую боль в области сердца. Вот запись основного этапа этой работы:
- На что похожа эта боль в сердце? (Вопрос разъединяет «Познающее Я» пациентки с «Познаваемым» в ней).
- Боль, как игла... прокалывает область сердца (пациентка рукой показывает направление «прокола»).
- Игла длинная или короткая? (Принимается метафора «иглы», происходит рационализация иррационального — боль становится понятной, как понятна обыкновенная игла).
- Игла длинная. (Задумывается. Видно, что ее внимание — на кончике воображаемой иглы.)
- Если бы это была настоящая игла, то она причиняла бы Вам боль, входя в тело спереди или сзади? (Необходимо помочь пациентке не путать воображаемый образ иглы с реальным ощущением сердечной боли и в то же время усиливать рационализацию — еще «понятней» становится боль: это «игла входит в тело».)
- Игла как будто входит под лопатку и проникает в сердце (говорит об этом спокойно, как будто она управляет движением воображаемой иглы. На самом деле оно так и есть — пациентка незаметно для себя управляет своими умственными образами. Она контролирует процесс, поэтому страха перед болью нет!).
- Игла ведь не может сама входить в тело, ее должен кто-то толкать? (вопрос заставляет искать «контактера», то есть того, кто в контакте с этой «иглой». Вот схема: сердце — боль — игла — толкач. Кто «толкач»?)
- Чей-то палец толкает иглу (пациентка уже в трансе и «видит» свои представления о боли не хуже дипломированной «ясновидящей», даже лучше, поскольку она не врет, а исследует предмет).
- Палец, наверное, принадлежит руке, а не сам по себе действует (намек на «отрезанный палец» заставляет быстрее искать ответ на вопрос: «Кто орудует иглой?». Видение «пальца» — это боязливая попытка исследовать не до конца!).
- Да, я вижу волосатую мужскую руку!
- Чья это рука?
- Ой. Это же рука моего мужа!
- Он колет иглой в ответ на какое ваше действие? (Тут нельзя останавливаться ни на секунду, чтобы ум пациентки не сочинил постулат: «Он у меня такой изверг...». Надо, чтобы ум не выключался из контакта!)
- Я его довожу до бешенства своими колкостями, и тогда он колет меня иглой! (Пациентка удивляется такому неожиданному для себя прозрению: ее женские «колкости» в адрес мужа, его мужских достоинств, возвращаются ей колющей болью, как бумеранг.)
- Что заставляет Вас доводить мужа до бешенства? (Тут тоже нельзя останавливаться, чтобы не спровоцировать размышления на тему мести мужчинам.)
- Он бывает равнодушен ко мне, поэтому я и злю его (смеется, сначала открыто, потом стыдливо!).
- Вы бы хотели научиться разжигать в нем бешенную страсть, сумасшедшую любовь к Вам? (Прямая атака на ее скрытые маневры с мужем. Ей, наверное, хотелось бы, чтобы муж лез к ней не с «иглой» для глубокого прокалывания сердца и анестезии, а с чем-то более приятным и проникающим пониже...)
- Да! (Щеки пациентки «горят», она смущена, но она уже знает правду о себе самой и о том, в какие игры они играют с мужем: вместо сексуального соблазнения мужа, жена травит его напоминаниями о несделанных вещах и неисправленных недостатках; муж вместо того, чтобы понять скрытые намеки о сексуальной неудовлетворенности жены, возвращает ей критическую оценку по формуле «око за око, зуб за зуб».)
Наблюдение за ней в течение трех месяцев после этого сеанса показало устойчивые результаты. Более того, поняв природу своего страдания, клиентка занялась не изучением «сердечных повреждений», а состоянием своих любовных отношений с мужем. После длительного и обстоятельного разговора с мужем, к которому она была специально подготовлена, они вместе поехали отдыхать на Алтай. Провели незабываемые две недели в походе в группе молодежи с песнями у костра. Пару раз муж «спасал» жену от неосторожных действий на острых камнях, пару раз переносил ее на руках через ручьи, пару раз засыпал, уткнувшись носом в ее колени, пару раз был особенно нетерпелив и звал по вечерам в ближайшую чащу. Они вернулись из похода настоящей любовной парой, как будто бы и не было десяти лет, прожитых в браке.
В приведенном примере «работа с образами» вплетена в диалог с клиенткой, с человеком, живые уста которого высказывали правду. Если бы ей сказали, как часто говорят врачи-интернисты, изучив медицинскую документацию, что у нее «ничего нет», сердце не должно болеть, что это «только эмоции», то она бы психологически закрылась. В лучшем случае вместе с врачем она бы обсуждала голую идею, «высказанную» бездушной машиной — электрокардиографом (ЭКГ). Интересно, почему «голосу» ЭКГ доверяют больше, чем голосу живого человека?
До формулирования принципов дианализа, до открытия «абсолютной диалектики» А.Ф. Лосева, которая легла в основу данной модели интегративной психотерапии и консультирования, я использовал самые различные методы работы с воображением, начиная с ассоциативного теста К.Юнга и свободных ассоциаций З.Фрейда, перейдя далее к тестам Роршаха и ТАТ. Последний так и назывался – исследование личности по продуктам творческой фантазии (хотя точный перевод названия несколько затемняет это – Тематический Апперцепционный Тест). Тест Мюррея (ТАТ) очень хорош для исследовательских работ, позволяя ювелирно точно исследовать мотивы поведения человека, но его стимульный материал сильно привязан к реалиям американской жизни 50 годов, а сама процедуры проведения и оценки результатов слишком громоздка для психотерапии (обработка 20 рассказов, полученных с ТАТ, занимало у меня не менее 20-25 часов!). Самые близкие по духу будущего дианализа оказались методы «активной имагинации» К. Юнга и «психоимагинация» Йозефа Шора.
Имагинация в дианализе может включать любые «техники» использования воображения, например, техники Нечаева или методы «разотождествления» и провокаций образов Ассаджиоли. Главной чертой дианализа является то, что продукты творчества, продукты воображения, любые образы, которые приходят на ум клиенту и его консультанту, всегда имеют подчиненное значение. Образы имеют более низкое положение в шкале приоритетов по сравнению с диалогом. До исчерпания декалога, т.е. до перебора всех возможных путей исцеления, поиск терапевтической идеи не может редуцироваться до «образа» (даже до «первообраза» — архетипа).
После 200 лет развития научной (европейской) психотерапии можно подытожить этот огромный путь дианалитическим афоризмом: реальную проблему необходимо решать реальными средствами, а воображаемую — воображаемыми, а разницу постигать образованным умом.
