Сокращённый вариант 3 главы «Элементарного учебника дианализа»,
ссылки, комментарии и приложения см. в ученике

Завьялов В.Ю.

5. Анимация мышления

Формально-логическое (монологическое по Бахтину) мышление очень экономно и весьма удобно для решения житейских задач, для анализа сложных явлений. Когда данные чувственного опыта «сжимаются» в десятки тысяч раз происходит, «феноменологическая редукция» опыта (Гуссерль) до нескольких абстрактных понятий. Эта колоссальная экономия во времени обработки информации оборачивается для человека колоссальными потерями и трудностями. Главная потеря — утрата живого общения с людьми, предметами, миром.

Анимизм мышления первобытных народов и первых греческих философов, Фалеса, например, есть та первооснова «живого мышления». Эту первооснову не заменит и не уничтожит никакая культура, машина, интеллектуально-информационная система, Интернет. В этом «живом» или«ожившем» мышлении понятия превращаются в «персонажи», сознание и внимание погружаются в созерцание жизни этих понятий, появляется готовность и возможность вести диалог, в котором исследуются противоречия, различие и сходство — суть диалектического мышления.

Возвращение из мертвящей техногенной среды обитания ума в мир одушевленный и живой и называется в дианализе «анимацией мышления».

Пример 3.4.

Молодая, незамужняя женщина, учащаяся техникума, поступила в отделение неврозов с «депрессией», где месяц лечилась антидепрессантами зря. Как «неподдающуюся» стандартными методам лечения, ее отправляют для психотерапии. На первом же сеансе, который проходил поздно вечером во время моего дежурства в больнице, клиентка «раскололась» и поведала то, чего боялась рассказать врачам-психиатрам. Я «вжился» в ее рассказ и спонтанно провел то, что сейчас и называю дианалитической анимацией мышления:

- После сессии все девчонки из нашей комнаты в общежитии разъехались по домам, а я осталась одна.

- Почему?

- Домой в Ангарск ехать далеко, мама присылает мне деньги, которых хватает только на еду. На второй день каникул мне стало очень тоскливо, к маме захотелось. В городе нет родственников.

- А парень у вас есть?

- Нет. Приставал один, но он мне не понравился.

- И вы остались одна, в комнате, без подруг, без друзей, без мамы… и…

- Мне стало очень одиноко, грустно. Я устала после экзаменов, сдала на пятерки все, но никто не радовался за меня, никому до моих успехов не было дела. А тут еще холода начались. Вот я сидела, сидела, грустила… даже плакала.

- И никто не видел ваших слез?

- Никто. Я была в полном одиночестве. Общежитие опустело. Я лежала, отвернувшись к стенке, мне было очень грустно, невыносимо грустно… и вдруг.

- Что-то изменилось?

- Да, я почувствовала в какой-то момент, что я не одна в комнате…

- Кто-то еще находится рядом?

- Чей-то взгляд почувствовала, как бы спиной почувствовала…

- А что вы подумали?

- Не будете меня сумасшедшей считать?

- Я вас слушаю с полным вниманием и сочувствием — сумасшедших так не слушают, вы же знаете!

- Да, я знаю, с ними не церемонятся. Так вот, я подумала, что на меня из окна смотрит чертик! Меня эта мысль так напугала, что я словно застыла на месте. Лежала, повернувшись к стене, так и осталась лежать. Боялась повернуться и увидеть этого «чертика». А вдруг бы увидела?

- И что произошло бы?

- Подумала, что я схожу с ума.

- А так, лежа на кровати, отвернувшись от всего мира, было спокойней?

- Нет, я от ужаса обомлела.

- Вы лежали, сосредоточившись на этом представлении образа черта?

- Да, я лежала, как парализованная от страха, и представляла, что на меня в упор смотрит чертик.

- Он смотрел из окна?

- Да, я так это представляла.

- Он какой был? Маленький, вот такой (в моих руках в этот момент была моя шапка-ушанка, я ее вертел в руках, гладил «шерсть» и жестами сопровождал дальнейшую беседу, заставляя клиентку смотреть на шапку-чертика, фокусируя ее внимание на образе «черта»).

- Да, примерно такого размера…

- Голова большая, ножки маленькие… вот здесь хвостик, здесь маленькие рожки?

- Да… (Клиентка, как зачарованная, смотрела на шапку, представляя своего чертика, который ее обездвижил на три часа.)

- Отбивайся!!! (С этим криком я бросил шапку в клиентку, как в баскетболе бросают мяч, двумя руками от груди.)

- А-а-а!!! (Клиентка вскочила, отбив шапку, как мне в тот момент показалось, всеми четырьмя конечностями.)

- Молодец, отогнала черта!

- Вы что? Вы что? Разве так… Вы что?

Паралич воли был преодолен и на эти слабые протесты можно было уже не обращать внимания. Дело было сделано. Клиентка совершила поступок (см. приложение «Декалог, принцип Динамика»), она «отбилась» от черта.

В модельной ситуации «Смотрящий чертик» она

•  не отвернулась от опасности,

•  рассматривала «опасность»,

•  ровно столько, чтобы опознать опасность,

•  для того чтобы нейтрализовать эту опасность,

•  и остаться «живой», то есть самой собой,

•  не откладывая на неопределенное время,

•  не поручая сделать это (защитить себя) другому,

•  чтобы потом не придумывать объяснения неудач,

•  и не оправдывать свою беспомощность.

Вся эта «терапия» длилась столько же, сколько нужно времени прочитать протокол диалога о «шапкокидательстве», то есть две-три минуты. Потом, правда, надо было дать ей время высказать все, что она думает обо мне, доценте кафедры психиатрии в то время, чтобы посмеяться над всем, что произошло. Она посмеялась и над «встречей с чертом» в ту роковую ночь в общежитии. Между тяжелым сном уставшей от умственного напряжения студентки и скучным, тоскливым бодрствованием никому не нужной в этом огромном, холодном и темном мире, одинокой, умной, но не очень красивой девушки, возник образ чертика. Развитое воображение и патологически наивное послушание сыграли с ней злую шутку – чертик «ожил», «заанимировал», стал персонажем в ее внутреннем спектакле!