Сокращённый вариант 3 главы «Элементарного учебника дианализа»,
ссылки, комментарии и приложения см. в ученике

Завьялов В.Ю.

12. Эйдетическая картина бытия

Результат имагинации — возвращенное чувство бытия, жизненности, пребывания в мире, реальном и полноценном. Обычно клиенты так рассказывают о своем «новом» мироощущении:

- Я словно впервые увидели реальный мир вокруг себя — деревья, дома, женщины, воздух… все, что я видел всегда, но я вижу все это совсем по-другому.

- У меня словно пелена спала с глаз, я освободилась от мучительных мыслей и сомнений, я вернулась к жизни.

- Стало радостно, свободнее дышать стало, хочется расправить плечи и оглядеться кругом — жизнь прекрасна. И т. д.

Можно бы назвать это эффектом или даже «комплексом» Иоланты, которая прозрела и увидела мир перед собой прекрасным, ярким, живым, видимым. Вот этот самый эффект — «видимый мир» или эйдос — картинность бытия, логос — схема бытия. А до этого?

До этого момента мир клиента чаще всего — мыслимый в каком-то ракурсе, он «схематичный», состоящий из того, «что должно быть, а нет». Ум «зацикливается» на каком-то симптоме, воспоминании, ощущении, навязчивой мысли, поэтому нет этой эйдетической свежести восприятия и пребывания в мире. Это живое восприятие не есть чрезмерно расхваленное гештальтистами состояние «здесь-и-сейчас». Если мир только тот, что «здесь-и-сейчас», то он очень узкий и не живой, так как он не длится, не развивается, не умирает и не рождается. Если что-то не рождается и не умирает, значит, оно и не живет. Если что-то не может закончиться, то есть у него нет окончания, значит, оно еще и не началось. Это элементарные диалектические рассуждения. Если у мира, видимого, осязаемого, нет никакого прошлого, то есть нет «тогда», если он ограничен забором, моим личным горизонтом, то этот мир очень мал и нет никакого «там», следовательно, некуда идти и не к чему стремиться — у тебя уже и так все есть. Если нет «там-и-тогда», то нет никакого будущего, тогда не о чем мечтать и не надо ничего строить — «живи здесь-и-сейчас».

Эйдетическая картинность мира как раз в том, что мир воспринимается не «фотографически» застывшим «здесь-и-сейчас», а движущимся, развивающимся, меняющимся, но остающимся самим собой, все «тем же» миром. Следовательно, этот мир — живой, а значит, и я живой, так как я сам — часть этого мира. Мир становится связанным невидимыми нитями, «скрепами Бытия», то есть скрепами смысла, а смысл всегда историчен, он развивается во времени. В «только сейчас» времени нет, это пространственный срез бытия, истории. Конечно, если это тонкий «срез» мамонта, то что его бояться.

Вот моментальный «срез» дымящихся небоскребов Нью-Йорка в злополучный день 11.11.01. Люди, еще не выбросившиеся в окно, застыли в каких-то смешных позах. Здание, готовое упасть, все еще стоит. Ничего не происходит, когда нет будущего. И страха нет? Но можно ли «исцелять» людей такой иллюзией остановившегося времени? Я намеренно сгущаю краски, преувеличиваю, но я видел, как некоторые психотерапевты, называя себя «гештальтистами», проводили сеансы в технике «здесь-и-сейчас», раздробляя картину мира до мельчайших осколков, в которых отражался только «пустой стул» и самодовольная физиономия победителя всех неврозов.

Результатом диасинтеза становится факт жизни. Жизнь длится, движется по своим замысловатым «кривым». Осмысленная жизнь есть постоянное преображение, — «омертвевшая шкурка лягушки» спадает, и под ее покровами обнаруживается писаная красавица. Жизнь можно только продолжать, она всегда «уже начатая»!

Как-то на одной из лекций по дианализу в Москве я сказал о работе психотерапевта так: сиди спокойно, придет время, и твой клиент на какой-то миг станет совершенно здоровым — так же моментально прими его таким ( китайский аналог: сиди тихо, придет время, и труп твоего врага пронесут мимо твоего дома; японский вариант: сиди тихо, придет весна, и трава вырастет сама собой).

Все, что происходит «целительного» с клиентом, происходит почти так же, как с «травой», цветущей сакурой, раскрывающимся на солнце цветком… само по себе, как «ему это надо». Психотерапевт — чуткий свидетель и регистратор произошедших изменений (см. Диаду).

Пример 3.7.

Женщина 40 лет, несколько лет не работает. Домашняя хозяйка с высшим техническим образованием, на иждивении у мужа. Дети достаточно подросли — подростки с самостоятельной жизнью. Муж увлечен работой и не только. Чаще всего она дома одна с собакой. Собака — бульдог по кличке Кант. Муж в шутку назвал именем философа, который его чем-то «задел» в студенчестве — может, «кусал своим императивом»? У нее депрессия. Мир поблек. Его почти и нет. Он потух. Потерял свой вид. Она в здравом уме и памяти, очень отчетливо мыслит, реалист «до мозга костей». И это ее губит. Она слишком хорошо понимает, что никаких перспектив в ее жизни нет. От троицы замужних немок 3 K ( Kinder - Kirche - Kuchen ) у нее осталась только Kuchen — кухня, пироги и кастрюли. Церкви ( Kirche ) не было, дети еще не ушли из дома, но стали потребителями ее заботы. С такими невеселыми мыслями о том, что «жизнь кончилась», она и обратилась за психотерапией.

На первом сеансе дианализа мы обсуждали обстоятельства ее жизни и пытались определить смысл ее страданий. Оказалось, что в ней живет некий «Мытарь», собирающий мелочь, какую-то дань. Вся ее душевная жизнь — это подсчитывание собранного. Она очень любила (или вынуждена была любить) всякие детали, тонкости, очень маленькие вещицы, мелочь собирала в коробочки, пуговички, «камушки». Так было всегда. А вот в последние 2—2,5 года это перешло с вещей на мысли и представления. Она «собирала» обиды на мужа, детей, подруг, соседей, саму себя, выискивала, «к чему придраться», по словам мужа. Она была мелочно не довольна сама собой — своим внешним видом, своей жизнью, обстановкой в доме, районе, городе, округе, стране, в мире в целом! «Собачья» жизнь!

Во второе посещение я ее спросил про собаку, «домашнего философа» и «психотерапевта». Да, она выгуливает ее дважды в день — больше некому.

- А что вы делаете, когда выгуливаете собаку?

- Я жду, пока она нагуляется.

- Как именно ждете — созерцаете окрестности, следите за собакой?

- Что у нас во дворе можно созерцать? А собака у нас пожилая, ни к кому не пристает, не облаивает, бегает себе.

- Пока она бегает, о чем вы размышляете, какие «внутренние картины» создаете в уме?

- Я стою во дворе и думаю о том, как мне плохо живется, что вот вернусь с прогулки и увижу дома то, что всегда вижу…

- А где грустнее размышлять о своей жизни — на прогулке с собакой или дома на кухне, например?

- Иногда на прогулке даже грустнее, дома дела отвлекают, разные там мелочи.

- Вы никогда не интересовались, на что именно обращает внимание ваша собака, что именно она ищет, какие «впечатления» собирает?

- Нет, мне такого и в голову не могло прийти. У нее свой мир, у меня — свой.

- Что, эти миры не пересекаются?

- Нет, не пересекаются.

- Тогда ни собака не должна вас видеть, ни вы ее, она для вас не существует, и вы для нее не существуете!

- Ну да, вы правы, наши миры пересекаются, но мне дела нет до ее забот, ее мира!

- Каков же «собачий мир»?..

- Не знаю. Что-то ищет. Все, что пахнет! Мир запахов? Вообще, интересно!..

На этом крохотном интересе к миру собственной собаки и была построена терапевтическая идея: посмотреть на окружающий мир глазами (и носом) собственной собаки, доверившись ее «вкусу» и именованию Кант. Идея понравилась клиентке своей абсурдностью. Она ожидала всего, только не этого. За два года она прочла несколько десятков книг по самопомощи, психологии успеха, самоменеджменту и т. д. Сходила на пару семинаров, где людей учили «быть волшебниками». Все это смешило рационалистическую домашнюю хозяйку. Она даже в церковь заходила, но испугалась «сутолоки» и старух. Она ждала уговоров, что «надо, мол, жить», у вас ведь все есть — муж, дети, квартира, еда — так говорили подруги, а получила странное задание.

Прошла неделя. На третьем сеансе она отчитывалась о задании. Кант многому ее научил, хотя ничего не смыслил в трансенденции и «вещах-в-себе». Кант хорошо смыслил в «вещах-для-него». Чего он только не находил за какие-то 40—50 минут прогулок. Да это и не были никакие «прогулки». Он вовсе не прогуливался, он «ходил по делам»! У него были свои «точки», которые он обязательно посещал, свои «почтовые ящики» и «банки», куда он отдавал свои «богатства» — экскременты. Через три дня таких созерцаний, когда она буквально по пятам ходила за своим Кантом и пыталась увидеть то, что он откапывал, вынюхивал, трогал, мочил, метил, обгавкивал. Ее взору предстала величественная панорама «собачьей жизни». Ее уже не смущали засохшие фекалии других собак, которые Кант лихо отыскивал среди другого дерьма. Она узнала другую шкалу ценностей, по которой можно измерять содержание жизни. У Канта не было такого времени в его собачьей жизни, чтобы он чего-то интересного не попробовал. Стоило только 20 минут походить за псом и покрутить головой во все стороны так же, как это делал он, и внутри сразу же появлялся какой-то забытый энтузиазм, жажда деятельности, «охота к перемене мест», азарт захватчика новых территорий, гурманство мусорных свалок и кучек хлама. Моя клиентка постепенно вошла в этот мир «других деталей», о которых она ничего не знала, даже не догадывалась, хотя он был всегда рядом с ней, под ногами! К концу недели ей стало стыдно за свое малодушие. «Да, мир — дерьмо, как и вся наша жизнь… но в самом лучшем смысле этого слова!»

Это был сеанс дианалитической имагинации. Я принимал ее рассказ и живо представлял, как и где они бегали с Кантом, какие большие лужи он сотворял на тротуаре или какие фонтанчики направлял на заборы. Видя мой нешуточный интерес к находкам Канта, клиентка добавляла все новые и новые детали. Мы, действительно, как два мытаря, собирали дань с того участка мира, где хозяйничал наш предводитель, наш поводырь. Кому еще можно доверить вести себя? Собаке-поводырю, умному «пастырю», если он есть!

Все это настолько отвлекло от грустных размышлений, что на третьем сеансе пришлось терапию закончить: клиентка выбрала другой способ жить, она разрешила свою дилемму – оставаться «тварью домашней» или дело иметь. Она уже подыскала себе место работы и уже позвонила туда. Это было место менеджера выставочного комплекса — готовить различные выставки. «Собачья работа»! Бесконечные переговоры, масса деталей, тонкостей, экспертиза всякого барахла и откровенного «дерьма», запакованного в красивые оболочки. Но ее сейчас просто так не проведешь. У нее нюх и хватка. Как у Канта!