Сокращённый вариант 5 главы «Элементарного учебника дианализа»,
ссылки, комментарии и приложения см. в ученике

Завьялов В.Ю.

14. Сюжет: Топика и многовариантность

В переводе с французского («sujet») слово «сюжет» обозначает «предмет». Это буквальное толкование. В дианализе «сюжет» – это предмет исследования содержательной структуры  размышлений и переживаний клиента. В литературном творчестве и в фольклористике «сюжет» означает ход повествования о событиях (событии), способ развертывания темы или изложения фабулы. Термин «фабула» (от лат. fibula — басня, рассказ) используют для обозначения причинно-временной последовательности, логики развития повествования, которая включает «завязку» и «развязку», «кульминацию», само развитие действия, «экспозицию». Сюжет включает в себя и фабулу, и то, что не входит в состав фабулы, — контексты, возможности «поворотов» сюжета, смысловую многозначность любого сюжета, его потенциальную многовариантность, неисчерпаемость.

В дианализе между понятиями «сценарная необходимость» (1 «фаза» амплификации) и «сюжет» (2 «фаза» амплификации) такая же диалектическая связь, как между понятиями «одно» и «многое». Многое есть полная, абсолютная противоположность «одному», которая выводится из того же «одного». Поэтому во «многом» содержится смысл «одного». Так и в сюжете содержится смысл «сценарной необходимости», но сам сюжет может развиваться случайно, поэтому можно говорить о «сюжетной случайности»: 

Понятие «сюжет», таким образом, отнесено к категории «инобытие» смысла (симптома), поэтому находится в оппозиции к этому смыслу как «случайное»! Это очень важно для корректной работы в форме «амплификация», чтобы не привнести какой-либо догматический оттенок выбранному сюжету, как это сделал З. Фрейд с сюжетом о царе Эдипе. Эдип — одна из множества фигур мифологической системы. Сюжетом (фабулой) о его сексуальном опыте (связь с матерью) не исчерпывается вся проблематика этого мифического героя. Царь Эдип не был в самом мифе сексуально озабоченным мужчиной, который с детства хотел маму. Он и не знал своей матери! Миф говорит о трагедии неведения, гностической ошибке, за которую Эдип поплатился зрением, а не libido. Это Фрейд придумал «историю с Эдипом» и резко сузил смысловое пространство образа Эдипа. Но ведь в греческой мифологии кроме Эдипа были сотни других героев. Их сюжеты переплетаются в мифосистеме!

Пример 5.5. (продолжение).
Удовлетворяя желание клиентки «встретиться во сне» с умершей дочерью, проводим имагинацию («сфабрикованные сновидения» по Дезуалю) по сюжету «Невозможная встреча»:
- Представьте себе, что вы как бы спите, закрыли глаза и видите сон. Я тоже как бы сплю и вижу тот же сон. Мы оба видим его. Что-то из далекого прошлого. Ваша дочь была в пионерском лагере?
- Да, была…
- Мы с вами видим сон. Родительский день. С другими родителями приезжаем к воротам пионерского лагеря. Выходим из автобуса и видим, что двери в лагерь закрыты. Карантин. Вход воспрещен. Дети за забором. Видны их загоревшие лица. Они только что пополдничали. Обычно в этом время у них начинаются спортивные состязания. Слышны свистки судьи — уже где-то там в глубине лагеря начинается футбольный матч между вторым и третьим отрядами. Вы видите лицо и вашей дочери… там за забором… Она, похоже, машет вам ручкой, но ее волокут подружки от забора на какие-то забавы. Гудит автобус — пора ехать домой. Из-за приезда родителей карантин не снимают. Вы отчетливо это видите?
- Да. Очень ясно увидела дочку, когда ей было восемь лет… за забором. (Клиентка слегка улыбается, сидит с закрытыми глазами.)
Почему выбран именно этот сюжет с фабулой «приезд родителей к детям в пионерский лагерь, остановка у ворот, запрет входить в «зону» из-за карантина, отъезд назад домой после «встречи взглядом»?

Во-первых, это полностью соответствует сюжетной необходимости «невстречи в одном мире». В воображаемой ситуации четко обозначена граница между двумя мирами: мир обыденный, где живет клиентка, и «пионерский лагерь», где пребывает дочь, ограничены забором и закрытыми воротами. Встреча невозможна из-за «карантина». Возможен только зрительный контакт!
Во-вторых, это соответствует воспоминаниям о дочери, когда она была здоровой и самостоятельной, вернее, под надежной опекой «лагерной системы». Клиентка помнила такие эпизоды. Имагинация реорганизовала систему воспоминаний: оттеснила картины умирания и «тления», выдвинула на передний план позитивные и нейтральные картинки.
В-третьих, это делается скрыто от критики клиентки, которая по инерции продолжает нести траур, данный сюжет внушает ей мысль о том, что у дочери «свой мир» (подруги, оттягивающие от забора), а у нее свой мир — «автобус», мир взрослых, поездка в город, разговоры о карантине и пр.
В-четвертых, запрещая встречу и препятствуя физическому контакту, который реально невозможен, фантазия дает удовлетворение жажды встречи с покойницей, пусть иллюзорное, «сновидческое» (Гипноз-сон — брат Танатоса!).
В данном сюжете видна «топика» и «символика». Топика здесь (топография) — некий вариант картирования: вместо «земного» и «загробного» миров на «карте» привычные и знакомые объекты. Символика – предметы, персонажи и события, замещающие недостающую реальность.

«Автобус с родителями» — загробная жизнь, потусторонняя жизнь, где «умирают» для праздной, неорганизованной, городской жизни пионеры-школьники,  оставшиеся летом без родной школы. Это еще и кладбище в широком смысле.
«Родительский день» — событие, названное так, имеет аналог с таким же именованием в ритуалах поминовения — также приезжают дети к родителям на кладбище и тоже «попроведовать», привезти «гостиницы».
«Карантин» — запрет на смешение разных миров. Первая ясная для клиентки причина, почему она не может увидеть умершую дочь.
«Забор» — граница для ума и тела, мешающая проникновению в «иной мир» или объясняющая, почему проникновение в тот мир, мир духов, даже для «беседы» невозможно. Это мягкий запрет. Карантин когда-нибудь снимут, и ворота отопрут, а сам забор не мешает «встретиться взглядом» или бросить взгляд на своего ребенка (вспомнить фотографию в соответствующем возрасте).
Итак, топика сюжета «Невозможная встреча» следующая: два мира, территориально изолированных. Между  ними нет прямого сообщения, только косвенное, символическое, через воспоминания. Многовариантность и случайность сюжета видна в следующем эпизоде дианализа.

Пример 5.5. (продолжение).
Сеанс имагинации продолжается, клиентка благожелательно воспринимает предложенную форму обслуживания потребности души.
-Вы помните эпизод из кинофильма «Семнадцать мгновений весны», где Штирлиц сидит в кафе «Элефант», а другой советский разведчик неожиданно для него приводит его жену?
- Да, очень хорошо помню. Меня этот эпизод всегда волновал…
- Представьте себя на месте жены Штирлица (Исаева). Вы приехали из Москвы в Берлин, во враждебную страну, где «пропадает» ваш муж, разведчик Советской Армии. Встречаться нельзя, проявлять свои родственные чувства нельзя — конспирация. А вот взглянуть на любимого мужа хотя бы одним глазком можно. Посмотреть на «ожившую фотографию», узнать в незнакомом облике фашиста-эсессовца своего мужа, отметить его не остывшие чувства и сохранившуюся верность… это счастье! Так?
- Да, очень хорошо представляю… У  Штирлица наворачиваются слезы, но он их останавливает, ничем не выдает своего волнения и любви. Но я-то знаю!
Какая связь этого сюжета с предыдущим? Фабула другая, детали, место, время, персонажи — все другое, но топика и сюжетная необходимость остаются теми же.
Два мира — мир Советского Союза, выигрывающего войну, отстаивающего Жизнь (мир Жизни) и мир фашистской Германии, которая неизбежно гибнет (мир Смерти).
Граница между этими мирами — линия фронта, которую тайно перешла героиня сюжета. Но есть и «невидимый фронт», линию которого переходить очень рискованно, даже на несколько секунд. Контрразведка — вот что не дает возможности сблизиться. Остается только одно — «глядеть и помнить».

Персонаж — разведчик Штирлиц, он давно не живет (реально!) в мире Жизни со своей женой. Как муж он давно умер! Жена и «похоронила» его, и в то же время ждет («Жди меня, и я вернусь, только очень жди…» Константина Симонова), верит в его «оживление», то есть благополучное возвращение из царства мертвых фашистов.
Путешествие жены Штирлица похоже на сон.  «Квази-сон» нашей клиентки похож на путешествие. Условность «кинопросмотра» связывает эти «вложенные миры»: имагинативный образ — киносюжет — историческое событие (война) — похороны дочери.

Выбранная фабула пришла случайно во время самой сессии и была принята к исполнению после согласования с клиенткой. Если бы она не помнила эпизод из кинофильма или отклонила бы его, то был бы найден другой! Это и есть «спиралевидное движение» по кривой смысла.