1.1. Новые времена

«Новые времена»

«Новое время» (18-20 века), когда в Европе царствовал дух науки и просвещения, благополучно закончилось, начались «новые времена». В новом «Новом времени» времени на науку, просвещение и универсальное образование, предполагающее «гармоничное развитие личности», почти не остаётся. Большая часть времени уходит на зарабатывание денег для проживания «достойной жизни», а также на безопасную нейтрализацию активности ума – боулинг, пиво, концерты под «фанеру», дискотеки, телевизор, игры, кроссворды. Человек превращается в приложение громадного рынка потребительских товаров и услуг, некоего конвейера потребления. В последнем немом фильме Чарли Чаплина с таким же названием весьма лаконично и точно выражено это понятие «новые времена»: простого человека превращают в бессмысленное приложение к производственному конвейеру, и только любовь может спасти этого человека от полного психического опустошения и потери разума, от деградации личности и утраты человеческого облика.

«Кормящая машина демократии». Сцена автоматического кормления рабочего – кульминация темы «конвейер» и «заботы хозяина» о своих подопечных в «самой демократической» стране мира. Чаплин придумал «кормящую машину», которая стала символом гуманистического насилия. В кино это – довольно громоздкий агрегат для автоматической подачи в рот едоку стандартного набора еды – «первого», «второго» и «третьего». После каждой операции вталкивания-вливания следует промокание рта механической промокашкой. Агрегат задуман инженерами для экономии времени: рабочие даже во время завтрака не отвлекались бы от конвейера – главного дела в их жизни. Во время испытания агрегат начинает делать безумные ошибки, и кормление превращается в издевательство – пища попадает не в рот прикованному «ремнями безопасности» к агрегату рабочему, а на голову и в лицо. Кроме пищи в рот несчастной жертве прогресса попадают и гайки, которые отвинчиваются инженерами для ремонта агрегата на ходу.

Эпизод на заводе заканчивался нервным припадком Бродяги, а дальше сюжет развивается, следуя естественному ходу событий. По выздоровлении Бродягу арестовывают, и тут он знакомится с девушкой, которую забрали за кражу хлеба. Бродяга и Малышка встречаются в полицейской машине, набитой преступниками. С его момента начинается тема двух бесприютных созданий, пытающихся как-то просуществовать в новые времена. Они страдают от депрессии и безработицы, участвуют в забастовках и бунтах. Финал фильма весьма двусмысленен – любовная пара, не найдя ничего подходящего для нормальной человеческой жизни в мире, пропитанном жаждой наживы, где богом стали деньги, уходят по дороге в даль в неизвестном направлении, попросту исчезают из этой жизни¹. Они уходят, оставляя общество, населённое производственными машинами и людьми их обслуживающими.

«Фабрика грёз». Если «кормящую машину» Чарли Чаплина уподобить аппарату пропаганды и демократического контроля сознании людей, то в наше время эта «кормящая машина» стала практически совершенной. Она исправно кормит массы людей рекламными образами, «инструкциями по применению» многочисленных товаров, которые обязательно надо употребить, «общественным мнением», «объективными индексами», которые доказывают рост благосостояния уничтожаемого инфляцией и другими «продуктами». В качестве десертного компота машина в неограниченных порциях разливает «эстрадную попсу», которая также отучает людей мыслить, воспринимать сложные эстетические объекты, делает их безумно веселящимися. Забавно, что осознание Чаплиным этого механизма контроля сознания в демократическом государстве произошло в самом центре производства иллюзий и «полезных» заблуждений – в Голливуде, «фабрике грёз».

Несомненно, Голливуд спас Америку от революций, гражданских войн и социальных катаклизмов. Вся Америка уже больше века смотрит фильмы, с помощью которых люди удовлетворяют любые «картинки в голове»: насилие, секс, власть, мистика, романтизм, интеллектуализм, элитарные потребности, массовые потребности – «ширпотреб» и прочее. Только в Америке могла появиться реалистичная теория выбора В. Глассера, в которой утверждается, что удовлетворение потребностей человека это – удовлетворение «картинок в голове»: если реальное поведение, направленное на удовлетворение базовых потребностей соответствует образцам («картинкам») так называемого «качественного мира человека», то человек получает порцию удовлетворения или даже счастья². Глассер сравнивает этот «маленький персональный мир» идеальных представлений (в нём «живут» люди, вещи и идеи) с Шамболой (Shangri-la в его транскрипции, стр.45 там же), местом, в которое «при попадании человек сразу чувствует себя очень хорошо», т.е. становится счастливым! Зря пытаются найти Шамболу на Памире, Гималаях или на Алтае – она в голове каждого человека. Иди в кино и смотри, иди внутрь себя и смотри! «Иди и смотри!». Всё получишь!

Без СССР

Манипуляция вместо пропаганды. После завершения советского периода развития российского государства на головы граждан обрушился вал лженаучных теорий, иррациональных убеждений, недобросовестной рекламы и прочих образцов того, что Сергей Кара-Мурза назвал общим термином «манипуляция сознанием в демократическом обществе»³. По его мнению, в новом «рыночном» (капиталистическом) жизнеустройстве манипуляция сознанием станет главным и почти тотальным средством господства одной части населения (малой, зажиточной, «собственников») над другой (малоимущими). Прямое физическое подавление людей уходит в прошлое, на смену приходят психотехнологии. Они не просто запрещают человеку нечто делать неподобающее, нежелательное для правящего класса, а внедряют прямо в сознание такое знание, такие представления об окружающем мире, которые соответствуют потребностям этого правящего класса, и которые воспринимаются жертвами манипуляций, как свои собственные желания, чувства, мысли, выборы и решения. Одним словом, цель этих манипуляций с сознанием – отучить людей самостоятельно думать, принимать критически взвешенные решения, совершать поступки, основанные на личном выборе, на личной системе ценностей.

Перестройка – это ломка… Развал Союза начался, как известно, с перестройки. Перестройка началась с развала логического мышления. Один из лозунгов перестройки: «Есть у революции начало, нет у революции конца». Эта поэтическая фраза из песни Пахмутовой (кажется) была вырвана с корнем из своего из своего подросткового упрощённо-комсомольско-пропагандистского контекста и стала почти «откровением». От этой мысли кругами пошли другие: «Революция продолжается», «Вся власть Советам» и другие. Какова же логика этого лозунга? Если конец чего-то не виден глазом, не ощущается телесно, то это не означает, что его нет вообще. Мысль способна объять предмет любой протяженности и продолжительности. Мысль «видит» конец любой вещи и любого события: раз есть начало, значит, есть и конец. И, наоборот, умом можно постигнуть начало чего-либо, даже «начало всех начал», если перед глазами имеется конец события, периода, вещи, т.е. в уме можно восстановить и ход истории, и ход развития любой вещи, явления и события. В лозунге «…нет у революции конца», следовательно, мысль отказывается видеть невидимое, она видит только мыслимое, т.е. то, что находится перед глазами, что якобы «очевидно» и не подлежит анализу. Мышление, оказывается, вообще выключено.

Абсурд обыкновенный. Считается, что фильм Карена Шахназарова «Город Зеро» (1988) очень точно отразил суть «перестройки», а именно – технологию разрушения общества. Этот фильм даже обсуждался на семинаре Комитета по безопасности Госдумы в 1996, посвященной развалу «культурного ядра» в СССР. В фильме предвосхищён развал «культурного ядра» советского общества, считает Кара-Мурза⁴. Главное в этой технологии – создание ситуации абсурда и снятие защиты от хаоса в мыслях. Первый эпизод в фильме даёт ключ к пониманию механизма разрушения системы координат в сознании обыкновенного человека. Инженер Варякин приезжает в командировку в провинциальный город («Зеро») на завод. В приёмной директора сидит абсолютно голая секретарша. Люди входят с документами, работают, и никто не удивляется. Директор, которому Варякин сообщает о том, что его секретарша голая, тоже не удивляется, как бы и не замечает «обнажёнки». На стене приёмной висит портрет В. Ленина и доска социалистического соревнования, но это уже не спасает сознание от хаоса – снято одно из табу (сексуальное), которое защищало общество и давало опору в виде некого порядка. Дальше идёт череда ситуаций абсурда, от которого у инженера «едет крыша»: в ресторане ему подают торт в форме его головы – точной копии, он отказывается есть торт и тогда повар стреляется у него на глазах, позже милицейский чинуша доказывает ему, что застрелившийся повар – это его незаконнорожденный сын и так далее. В центре этой истории о командировке в зону абсурда помещается посещение странного музея истории города. Экспозиция музея даёт такую история страны, которая разрушает историческую память Варякина напрочь: первый экспонат – троянский царь Дардон в собственном саркофаге, являющийся якобы основателем города. Всё, оказывается, было не так. Смещены ценностные ориентиры и этические понятия. Например, городской клуб любителей рок-н-рола был в этом городе чем-то наподобие масонской ложи или горкомом партии, и объединял всю элиту. Главный прокурор, оказывается, всю жизнь хотел совершить преступление. Размышлять рационально в такой ситуации человеку оказалось не под силу, поэтому главный герой фильма бежит через ночной лес подальше от этого города с нулевой системой координат – «zero».

Новое мышление. Этот термин Михаила Горбачёва запомнился по характерному произношению – ударение на первый слог. Очевидно, это было самым «новым» в системе размышлений генерального секретаря. По началу многие подумали, что такое произношение самое верное – что-то связанное с мыслью: мысль, мысле-ние, мыш-ление, замыслить что-либо, или просто – замышлять, без всякой ответственности за полученный результат, что, в конце концов, и получилось. Правильное, соответствующее нормам произношения, ударение в слове «мышление», стало казаться старым стереотипом, который и следовало «перестроить», разрушить, как и те пресловутые «препоны», мешавшие социально-экономическому развитию общества. Прошло двадцать лет с тех пор, как появилось «новое мышление» и вызванные им изменения в управлении страной. Почти двадцать лет назад выпущен и бестселлер Горбачева «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира»⁵. 300 тысяч книг первого выпуска осели где-то на полках «нашей страны и всего мира». Теперь понятно, что эта книга завершила этап коммунистической пропаганды и открыла путь к манипуляциям сознания. Мыслить «по-новому», означало перестать критически оценивать то, что происходит в стране, поддаться политическому гипнозу (вслед за телевизионным гипнозом Анатолия Кашпировского), беспрепятственно впускать в собственное сознание абсурд, противоречия и нелепости, переименование вещей, явлений и концепций.

Резонёрство и «резонирование». Много раз я пытался разобраться, в чём новизна «нового мышления». В методологическом смысле никакой новизны обнаружить не удавалось, наоборот, возникало ощущение путаности и нечёткости самого мышления, а речи автора напоминали явление «резонёрства». В психиатрии под термином «резонёрство» принято было считать потерю мотивационного компонента в мыслительной деятельности. Это как машина без рулевого управления – едет, даже быстро, но куда попало. У такого мышления нет конечной цели – Великой Идеи, которая только и может объединить «маленькие мысли», знания, навыки и текущие задачи. В речи резонёра всё будто бы правильно и по делу, но нет цели, поэтому мысль блуждает, а речь льётся: мысли туманные, а речи водянистые. Такое мышление, которое никакую проблему не осмысливает до конца и никакую реальную задачу не формулирует, усыпляет сознание, успокаивает (как водка или седативный наркотик) человека, убирает с глаз долой всякие цели, следовательно, подавляет волю к поступку. Вероятно, по этой причине, многие наблюдатели и аналитики причислили Михаила Горбачёва к «социальным психотерапевтам». Он, действительно, ездил по СССР и «забалтывал» любую проблему. Пока шли пустые разговоры, ничего сильно плохого не происходило, только ветшало и застаивалось хозяйство. Но там, где резонёрские речи умолкали, начинались «сильные подвижки» в сторону разрушения. Как показало нещадное время, «новое мышление» очень тонко «отрезонировало» ожидания развитых стран: ослабить «империю зла», раздробить СССР на мелкие управляемые территории, отключить людей от общей, объединительной идеи, ослабить конкурентоспособность и прочее. Остальное вы уже знаете.

Без науки

«Постнаучная эпоха». А. Дугин в книге «Эволюция парадигмальных оснований науки» (2002)утверждает, что наука сегодня смещена с той центральной позиции, которую она занимала последние 300 лет. Её значение резко релятивизировано, т.е. стало очень относительным, пишет А.Дугин, «она утратила своё фундаментальное значение в качестве основы мировоззрения, регулирующей, нормативной инстанции при решении основных исторических, культурных, идеологических, гносеологических, философских и социальных вопросов»¹⁰. Сегодняшняя эпоха может быть названа, в определенном смысле, «постнаучной», говоря проще, «наука закончилась». Положение учёных это подтверждает. Их ещё по старой памяти уважают, им верят (только им и верит население, многократно обманутое правительствами, продавцами услуг, рекламой и «пиаром»), но они не являются «законодателями моды» для молодёжи, как это было в 60-70 годах прошлого века, не являются примером для подражания, поскольку не входят в разряд «имущих» или, хотя бы – «состоятельных».

Самые большие оптимисты говорят о том, что нынешнее время – время «плюрализма», в том числе и в науке. Что это означает на самом деле? Это означает, что у каждого человека – учёный он или нет, специалист в какой-то области, о которой собирается высказать суждение, или нет, имеется собственное мнение. Это мнение «по законам демократии» не просто надо уважать, а необходимо поставить на один уровень с мнением безусловного специалиста в данной области, учёного и исследователя.

Многообразие вненаучного знания. Философ И.Т. Касавин, исследуя социо-культурные последствия «гносеологического оптимизма» («познавательного аппетита»), при котором возникает безграничная вера в человеческие возможности познавать, приходит к парадоксальному выводу: чем более совершенен разум, тем более подвержен он заблуждению¹¹. Так называемое «рациональное» использование природы приводит к уничтожению этой самой природы. «Научный подход» к человеческим проблемам не столько «решает проблемы», сколько увеличивает их сложность, а также создаёт новые проблемы. Попытки создания искусственного интеллекта также вдут к накоплению всё новых и новых вопросов, чем ответов на вопрос о природе знания.

Без абстракции

Анафема абстракционизму. Абстрактное мышление – способность мысленно отрываться от непосредственной реальности и обращаться к обобщённым понятиям, погружаться в словесный, символический мир. Без такой способности человек не может освоить весь накопленный человечеством опыт, не может стать «человеком разумным, Homo Sapiens. Абстракционизм – направление в живописи, когда художник начинал размышлять над формой, анализировать элементы любой формы. Поль Сезанн, изобретатель «кубизма», видел, что любая форма состоит из простых элементов – куба, пирамиды, шара. Абстракционисты почти на век опередили открытие «фрактальной геометрии», которая также раскладывает сложные геометрические объекты на простые элементы. Способность абстрагироваться от чувственного опыта и есть способность мыслить. Рисовальщик слепо копирует то, что непосредственно видит. Художник осмысливает действительность и в своём произведении обязательно создаёт некую логическую конструкцию бытия, облекая её в зримую, выразительную форму. Во времена Никиты Хрущёва «абстракционизм» стал ругательным словом. Художников-мыслителей изгоняли из картинных галерей и выставок – «зачем нам эти умники?». За что власть так не любила абстракционистов? За то, что они думали самостоятельно. За то, что они умели мыслить о реальной действительности, а не повторять автоматически лозунги партии и правительства.

Что значит «чисто конкретно»?

Конкретно-образное мышление – детский этап развития мышления. С 6-7 лет ребёнок способен абстрагироваться от непосредственной реальности и может представлять то, чего нет вперед глазами, и никогда не будет. Например, разбилась ваза, вдребезги. «Чисто-конкретная» домашняя катастрофа. Вазу собрать не возможно, но вот представить себе, как она складывается в целый сосуд и становится на место можно, (это очень ярко показано в старом советском фильме «Старик Хоттабыч»). Ребёнок это легко делает. Почему? Жан Пиаже, швейцарский психолог, авторитет в области созревания интеллектуальных функций человека, считал, что к этим годам у ребёнка появляется способность к «обратимым операциям», которая основана на абстрагировании, умении отвлечься от непосредственно данных восприятий, впечатлений и ощущений.

Ситуационное мышление – это вытормаживание (либо оскуднение) сферы абстрактного мышления вследствие необходимости быстро действовать. Лозунг такого типа «чисто конкретного мышления»: «Хватит болтать, пора действовать!» Размышления обычно начинаются уже после совершения действия, чаще всего – необдуманного заранее. Классический пример ситуационного мышления – случай с Шурой Балагановым, который украл кошелёк с мелочью, когда ехал с Остапом Бендером в переполненном трамвае с большой пачек денег. Этих денег, по его расчёту, хватило бы для «полного счастья», но ситуационное мышление – он называл это «машинальным действием» – подвело его, подвело к тюремной камере, а не к дверям райской жизни: он стоял очень удобно к тётке, которая в давке перестала контролировать положение сумочки. В сумочке был кошелёк. А Шура был карманным воришкой. А что делает карманный вор в переполненном трамвае? Правильно, он занимается своим делом – лазит по чужим карманам и сумочкам. Шура действовал в полном соответствие с ситуацией, привычной для него и понятной. Быть миллионером он не мог по определению, как, впрочем, и сам товарищ Бендлер. Он не смог абстрагироваться от конкретной, чувственной, полнокровно-живой ситуации «здесь-и-сейчас». Тётка с сумочкой – вот она, тёплая, мягкая, податливая, желанная (сумочка), а безбедное существование обеспеченного бездельника где-то очень далеко, в Рио-Дежанейро или в странной Шепетовке, о которую разбиваются волны Атлантического океана, о чём говорил ему час назад мрачный, недовольный миллионерской жизнью в СССР Остап Бендер.